Перед вами отрывок из новой книги Дарио Аццелини «Альтернативная история труда: рабочий контроль и демократия на предприятии», недавно опубликованной издательством Zed. 

В первую декаду нашего столетия случаи оккупации фабрик и организации производства под рабочим контролем ограничивались преимущественно Латинской Америкой (плюс было еще несколько примеров в странах Азии). То, что рабочие могут и будут оккупировать свои предприятия и самостоятельно управлять ими, выходило за рамки воображения большинства ученых и рабочих промышленно развитых стран. Тем не менее кризис 2008-го вновь поставил вопрос о рабочем контроле на повестку дня и в северном полушарии. В ходе нынешнего кризиса оккупации фабрик происходили по всей Европе, в особенности во Франции, Италии, Испании, а также в ряде других стран, включая Швейцарию и Германию. Происходили они также в США и Канаде. Однако в большинстве случаев оккупации были лишь средством борьбы, а не шагом на пути к введению рабочего контроля. В некоторых случаях рабочим удавалось благодаря хорошей организованности добиться удовлетворения своих требований. В других случаях оккупации становились результатом стихийного недовольства, вызванного закрытием фабрики и массовым увольнением. В таких случаях, как правило, рабочим не удавалось добиться конкретных результатов.

В сравнении с историческими примерами захвата фабрик и установления рабочего контроля, как части наступательной стратегии борьбы, нынешние оккупации и захваты происходят на основе оборонительной стратегии.

Этот процесс идет с самого начала неолиберального наступления на рабочих в начале 1980-х (за редким исключением недавних проявлений борьбы за рабочий контроль в Венесуэле). Вызванные кризисом оккупации и захваты являются реакцией на попытки свернуть производство, закрыть предприятие или перенести производство в другую страну. Рабочие пытаются защитить свои рабочие места, поскольку у них нет особых оснований надеяться на новую работу. Таким образом, обороняясь, рабочие не просто протестуют или смиряются – они перехватывают инициативу и активно защищают свои рабочие места. В ходе борьбы на своем предприятии они выстраивают систему горизонтальных социальных связей, механизмы прямой демократии и коллективного принятия решений. В результате захваченное предприятие нередко начинает действовать по-иному, выстраивая связи с соседними сообществами и прочими движениями.

Такая характеристика уже содержит в себе некоторые критерии, свойственные далеко не всем примерам захвата фабрик рабочими. И, хотя следует признать разнообразие ситуаций, контекстов и условий для каждого из таких предприятий, но здесь важно понимать, что рабочий контроль и возобновление производства в данных случаях является социо-политической операцией, а не просто экономической процедурой. Следовательно, необходимо иметь определенные базовые критерии при обсуждении вопроса о захваченных предприятиях. Некоторые авторы, руководствуясь самыми благими побуждениями, насчитывают 150 предприятий в Европе, где производство возобновилось под рабочим контролем (Troisi 2013).

Однако при внимательном рассмотрении оказывается, что лишь в некоторых из этих случаев мы действительно имеем дело с рабочим контролем и возобновлением производства. В список включают также предприятия, выкупленные сотрудниками и действующие в лучшем случае как обычные кооперативы. Во многих из них (если не во всех) существует внутренняя иерархия и индивидуальное распределение акций. В наиболее вопиющих случаях мы видим даже неравенство при распределении – в зависимости от положения в социальной иерархии (и, соответственно, экономической власти) предприятия или даже присутствие внешних инвестиций и акционеров (как индивидуальных, так и крупных компаний).

Таким образом, концепция захвата предприятий не действует в таких случаях, поскольку прежнее предприятие (которое должно было закрыться) продолжает работу, а один собственник сменяется несколькими, из которых кое-кто является одновременно и работником. Предприятия, действующие по такой схеме, не могут считаться захваченными, поскольку их принцип работы не предполагает альтернативной перспективы организации общества и производства.

Современные предприятия под рабочим контролем практически всегда юридически считаются кооперативами, поскольку кооперативы — это единственная законная форма коллективной собственности и коллективного управления предприятием.

Тем не менее, как правило, в их основе лежит коллективная собственность без каких-либо возможностей индивидуальной собственности – у всех рабочих равные права, включая право голоса. Их важной и отличительной характерной чертой является то, что они оспаривают частную собственность на средства производства как таковую. Они предлагают альтернативу капитализму – на основе идеи коллективной и социальной формы собственности. Предприятия рассматриваются не как частные (принадлежащие индивидуумам или группам акционеров), а как социальная собственность или «общая собственность», напрямую управляемая на основе принципов демократии теми, кого работа этого предприятия касается в первую очередь. В зависимости от обстоятельств это может предполагать, помимо рабочих, и местное население, покупателей, представителей других предприятий или в отдельных случаях участие государства (например, в таких странах, как Куба или Венесуэла). Тот факт, что рабочие осуществляют контроль над процессом производства и принятия решений, обычно делает их также и социально-политическими агентами, чьи функции распространяются за пределы процесса производства и конкретного предприятия (Malabarma 2013).

Нижеприведенные примеры фабрик под рабочим самоуправлением, возникших в ходе нынешнего кризиса, соответствуют всем этим условиям.

«Пильпа» – «Фабрика Юга» 

«Пильпа» была предприятием по производству мороженого с 40-летней историей. Находится она в Каркассоне, возле Нарбонны на юге Франции. Раньше она принадлежала крупному сельскохозяйственному кооперативу 3А, который продавал мороженое различных известных брэндов, в том числе поставлял его крупнейшей французской сети супермаркетов Carrefour. В сентябре 2011-го кооператив продал завод из-за финансовых трудностей. Покупатель, производитель мороженого R&R (принадлежащий американскому инвестиционному фонду Oaktree Capital Management), был заинтересован только в правах на известные брэнды мороженого, чтобы увеличить стоимость R&R (которую инвестиционный фонд продал в апреле 2013-го). В июле 2012-го R&R объявил, что «Пильпа» будет закрыта, производство перенесено, а 113 сотрудников уволены. Рабочие оказали сопротивление, оккупировали фабрику и начали организовывать движение солидарности. Их целью было сохранение предприятия (Borrits 2014).

Рабочие организовали круглосуточное наблюдение за предприятием, чтобы помешать собственнику демонтировать и вывезти оборудование.

В декабре 2012-го они выиграли суд, решивший, что предлагаемый R&R план по сохранению рабочих мест и выплат рабочим является «неадекватным». И пока R&R составлял новое предложение, 27 рабочих решили превратить бывшую фабрику «Пильпа» в кооператив под рабочим контролем и в собственности рабочих. Кооператив они назвали «Фабрика Юга».

Новый владелец R&R в конце концов согласился весной 2013-го выплатить всем рабочим от 14 до 37 месячных зарплат и 6000 евро на переподготовку. Кроме того, он согласился выплатить кооперативу более 1 миллиона евро в качестве финансовой и технической помощи для переподготовки, анализа рынка, а также передать им оборудование при условии, что «Фабрика Юга» не будет действовать на том же рынке. Муниципалитет Каркассона согласился выкупить землю, на которой находится фабрика. Как объяснил бывший рабочий «Пильпы» и основатель «Фабрики Юга» Рашид Аит Уки, для них не составляло проблемы согласиться с таким условием и не действовать на том же рынке:

«Мы будем производить мороженое и йогурт – экологически чистые и высококачественные продукты. Мы будем использовать только местные ингредиенты – от молока до фруктов – и распространять продукцию только на местном рынке. В то же время  для покупателей мы будем удерживать низкую цену на продукцию. Мы не будем производить 23 миллиона литров, как когда-то фабрика «Пильпа», а только 2-3 миллиона литров и продавать только на местном рынке. У нас остался только 21 рабочий из тех, кто ранее работал на фабрике и решил вступить в кооператив, поэтому нам нужно вложить еще больше денег, в том числе вложить пособия по безработице, и пособия, выплачиваемые в рамках правительственной программы по созданию нового бизнеса, но не все хотят так рисковать».

Как и во всех прочих случаях, кооператив здесь является юридической формой, которую вынуждена принимать фабрика под рабочим контролем. С момента запуска производства в начале 2014-го решения здесь принимаются всеми рабочими сообща, а прибыль распределяется поровну.

От Maflow к Ri-Maflow

Фабрика Maflow  в Треццано-суль-Навилио, промышленном пригороде Милана, была частью итальянского транснационального концерна по производству автомобильных деталей Maflow, который в 1990-х стал одним из крупнейших производителей труб для кондиционеров с 23 предприятиями в разных странах.

Хотя компания не пострадала от последствий кризиса и имела достаточно клиентов, чтобы продолжить работу всех своих заводов, в 2009-м суд постановил назначить принудительную администрацию в компанию из-за мошенничества с финансами и фиктивного банкротства.

330 рабочих миланского завода (основного предприятия компании) начали борьбу за возобновление работы завода и сохранение своих рабочих мест. В ходе этой борьбы они оккупировали этот объект и организовали весьма впечатляющие протестные акции на его крыше. Из-за их борьбы компанию Maflow стали предлагать инвесторам только целиком – пакетом, включая основное предприятие в Милане. И в октябре 2010-го всю группу предприятий Maflow купила польская инвестиционная группа «Борышев». Новый владелец сократил персонал до 80 человек. 250 человек перевели на пособие по увольнению и безработице. Тем не менее новый владелец не возобновил производство, и через два года (на протяжении которых по закону ему запрещалось закрывать предприятие) «Борышев» все же закрыл завод Maflow в Милане, а перед этим вывез большую часть оборудования.

Однако группа уволенных рабочих сдаваться не собиралась. Как говорит Массимо Леттьер, бывший рабочий Maflow, левый активист и делегат радикального левого профсоюза Confederazione Unitaria di Base (CUB):

«После того как «Борышев» приобрел предприятие, мы все равно продолжили свои организационные собрания, где обсуждали возможность захвата завода и возобновления работы. Мы еще точно не знали, какую именно работу мы сможем там делать, однако мы понимали, что, когда истечет срок пособия по увольнению, нас ожидает полная безработица. Следовательно, у нас не было иного выбора, и мы решили попробовать. К лету 2012-го мы уже провели анализ рынка и решили организовать кооператив по утилизации компьютеров, промышленных машин и бытовой техники». 

Когда же в 2012-м завод был закрыт, рабочие оккупировали площадь перед ним и в феврале 2013-го зашли внутрь и оккупировали сам завод вместе с прекарными рабочими, а также рабочими соседней фабрики – тоже закрытой по фиктивному банкротству.

«Бессмысленно просто стоять и ждать, пока кто-то протянет тебе руку помощи. Мы должны сами взять то, что другие бросили. Я безработный. Я не могу вложить деньги и начать новое дело, но я могу захватить здание заброшенного завода и начать работу. Таким образом, наша первая и реальная инвестиция в этот проект – это наша работа и политическая деятельность. Мы сделали свой политический выбор и на этом основании начали работу». 

В марте 2013-го официально был зарегистрирован кооператив Ri-Maflow. А тем временем здание завода перешло банку Unicredito. После оккупации здания рабочими банк согласился не требовать их выселения и разрешил им свободно пользоваться зданием. 20 рабочих, работающих там полное рабочее время, изменили как завод, так и самих себя:

«Мы стали формировать широкую сеть. У нас есть кооператив Ri-Maflow, экономическая деятельность которого ориентирована на утилизацию. Чтобы собрать средства, мы сформировали ассоциацию Occupy Maflow, которая организует различные мероприятия на заводе. В холле завода у нас барахолка, мы открыли бар, организуем концерты и театральные выступления. У нас есть и ко-воркинг зона в офисах, которые мы арендуем. Благодаря этому мы стали получать небольшую прибыль и смогли купить транспортер и грузоподъемник для нашего кооператива, смогли переделать электропроводку и выплатить каждому по 300-400 евро в месяц. Это немного, конечно, но учитывая 800 евро пособия по безработице, в целом получается почти нормальная зарплата…

В 2014-м мы хотим увеличить масштабы нашего кооператива. У нас уже начаты два проекта, и оба они связаны с вопросами экологии и устойчивого развития. Мы заключили союз с местными производителями органической сельскохозяйственной продукции, открыли группу солидарных продаж и наладили контакт с сельскохозяйственными кооперативами из Розарно, Калабрии и южной Италии. Это кооперативы, которые платят справедливую зарплату. Три или четыре года назад был бунт рабочих-мигрантов в Розарно, которые выступили против эксплуатации. Мы покупаем апельсины у этих кооперативов и продаем им свою продукцию. Из фруктов мы делаем апельсиновый и лимонный ликеры. Мы также связаны с группой инженеров из политехнического университета и намерены вместе с ними реализовывать масштабные проекты по утилизации. Однако потребуется несколько лет на получение всех надлежащих разрешений. Мы избрали данный вид деятельности из экологических соображений, из-за необходимости снизить количество мусора и т.д. Мы уже начали утилизировать компьютеры – и это достаточно легко, но мы хотим расширить свою деятельность». 

Хотя экономисту-традиционалисту это и может показаться некой эклектикой, но, по сути, это социально и экологически необходимая трансформация завода с комплексным подходом, основанном на трех предпосылках: «а) солидарность, равенство и самоорганизация всех участников; б) противоречивые отношения с государственными и частными партнерами; с) участие в общей борьбе за право на работу, доход и основные права, а также продвижение основных принципов этой борьбы».

Греция: Vio.Me — от промышленного клея к органическим очистителям

Фабрика Vio.Me в Салониках производила промышленный клей, утеплители и прочие химические материалы для строительства. С 2010-го рабочие согласились уйти в неоплачиваемый отпуск на период от 4 до 6 недель. Затем владелец стал сокращать зарплаты, однако уверил их в том, что это лишь временная мера и в будущем им выплатят все долги. Основной аргумент владельца заключался в том, что прибыли упали на 15-20%. Когда же владелец не сдержал своего обещания выплатить задолженности по зарплате, рабочие объявили забастовку. В ответ на их борьбу владелец просто бросил фабрику в мае 2011-го, так и не заплатив семидесяти рабочим. Впоследствии рабочие узнали, что компания все-таки продолжала получать прибыль, а «убытки» были из-за кредита, который Vio.Me выделила своей дочерней компании Philkeram Jonson. В июле 2011-го рабочие решили оккупировать фабрику и взять свое будущее в собственные руки. Как объясняет Макис Анагносту, рабочий фабрики Vio.Me:

«Когда собственники бросили фабрику, мы сначала попытались вести переговоры с политиками и профсоюзной бюрократией. Однако вскоре поняли, что только тратим время и «спускаем борьбу на тормозах». Это было сложное время: кризис давал о себе знать. Уровень самоубийств среди рабочих Греции резко возрос, и мы беспокоились, что некоторые из наших коллег могут покончить свести счеты с жизнью. Поэтому мы решили сделать наш трудовой конфликт достоянием широкой общественности и привлечь на свою сторону народ. И мы открыли для себя, что люди, которые, как мы думали, ничего не могут, на самом деле могут всё! Многие рабочие были не согласны с нами или отказались от дальнейшей борьбы по другим причинам. Однако те, кто все же поддержал нашу борьбу, действуют на основе принципов равенства, участия и доверия». 

Фабрика Vio.Me стала известной во всем мире, и ее пример вдохновил многих рабочих Греции тоже оккупировать свои заводы, хотя всем им так и не удалось удержать за собой предприятия и/или наладить выпуск продукции. Наиболее известный прецедент связан с государственной вещательной компанией ERT (Ellinikí Radiofonía Tileórasi). После того как 11 июня 2013-го правительство объявило, что все государственные теле/радио станции будут закрыты (чтобы после реструктуризации вновь открыться, но с меньшим количеством работников, урезанными правами и зарплатами), сотрудники оккупировали радиостанцию и стали выпускать в эфир свои программы – пока их грубо не выгнали 5 сентября.

А рабочие фабрики Vio.Me возобновили работу фабрики в феврале 2013-го.

«Сейчас мы производим органические очистители, а не промышленный клей, как раньше. Распространяем продукцию по неформальным каналам – продаем сами на рынках, ярмарках и фестивалях, однако большая часть продукции распространяется благодаря общественным движениям, социальным центрам и магазинам, которые входят в социальные движения. На протяжении всего прошлого года мы фактически лишь старались удержать фабрику на плаву. Нельзя пока сказать, что мы добились очень хороших результатов в том, что касается производства, распространения и продаж. Зарплаты очень низкие – их недостаточно даже, чтобы работники могли прокормиться. Поэтому некоторые из них потеряли надежду, устали и бросили Vio.Me. Недавно наше собрание единогласно решило легализовать наш статус и сформировать кооператив». 

Общие проблемы фабрик под контролем рабочих

В наше время в ходе оккупации или захвата предприятий рабочие сталкиваются зачастую со схожими проблемами, среди которых можно назвать отсутствие поддержки со стороны политических партий и бюрократических профсоюзов; нередко это и откровенная враждебность, неприятие или саботаж со стороны бывших владельцев, большинства других капиталистов-предпринимателей и их представителей; отсутствие юридического оформления предприятия, которое соответствовало бы ожиданиям рабочих; отсутствие институциональной базы; препятствия, чинимые различными институциями; невозможность получить необходимый кредит или финансовую поддержку, в особенности со стороны частных институций.

В общем и целом захваченным фабрикам приходится сталкиваться с весьма неблагоприятными обстоятельствами. Оккупации происходят в период глобального экономического кризиса. Начать производственную деятельность и завоевать свое место на рынке – задача непростая. Кроме того, капитал, которым могут располагать предприятия под контролем рабочих, меньше, чем у их капиталистических аналогов.

Как правило, оккупации происходят после того, как владелец бросил фабрику и рабочих или же когда он в буквальном смысле исчезает или увольняет рабочих. Обычно владелец при этом так и не выплачивает задолженности по зарплате (а также отпускные и компенсации).

Нередко еще до закрытия предприятия владельцы начинают вывозить оборудование, станки и сырье. В такой ситуации, сталкиваясь с перспективой длительной борьбы (исход которой неясен) практически без финансовой поддержки, большая часть квалифицированных рабочих (а нередко и молодые рабочие) увольняются с предприятия в надежде найти новую работу. Оставшимся приходится самостоятельно овладевать необходимыми навыками в разных областях, чтобы суметь контролировать не только производственный процесс, но и управлять предприятием и всем, что с ним связано. Однако как только рабочие захватывают фабрику, прежний владелец обычно объявляется и требует назад «свой» бизнес.

Вопреки распространенному мнению, утверждающему, что капиталистов волнует только бизнес – и не важно, как и с кем они его ведут, – предприятия под контролем рабочих сталкиваются не только с присущими самому капитализму препятствиями (поскольку они следуют иной логике ведения бизнеса), но зачастую и с постоянными атаками и враждебностью со стороны как капиталистических компаний, так и всего буржуазного государства. Предприятия под контролем рабочих, если они не покоряются полностью капиталистическим принципам функционирования, рассматриваются в качестве угрозы, поскольку они демонстрируют другим, что можно работать и по иным принципам.

Общие черты предприятий под контролем рабочих 

Существуют, конечно, существенные отличия между этими (лишь немногими вышеупомянутыми) примерами захвата предприятий рабочими. На некоторых фабриках было современное оборудование, и они в том, что касается технических аспектов, были вполне работоспособными. Другие же бывшие владельцы буквально разграбили, и потому рабочим приходилось начинать с нуля. Некоторые предприятия пользовались поддержкой местных властей, другие – профсоюзов. Все эти общие черты не являются необходимым условием для определения подлинности рабочего контроля – это просто общие характерные черты, которые не обязательно должны проявляться при любых захватах.

Однако во всех случаях предприятия управляются на демократических началах. Принятие решений всегда основано на формах прямой демократии, и все участники имеют равные права голоса как на советах, так и на собраниях. Использование на контролируемых рабочими фабриках методов прямой демократии поднимает ряд важных вопросов, касающихся не только конкретных предприятий, но и принципов принятия решений в обществе в целом. Такая практика бросает вызов не только капиталистическому бизнесу, но и либеральной представительской «демократической» системе правления.

Еще одна общая черта – это оккупация. Она предполагает совершение действия, считающегося незаконным, а, следовательно, означает конфликт с властями. Это и есть прямое действие, совершаемое самими рабочими. Они не являются «представителями» и не ожидают представительства (партией, профсоюзом или даже государством) со стороны тех, кто решит их проблемы, – они сами начинают действовать. Как совершенно верно отмечает Малабарба: «Действие происходит по обратному сценарию: сначала вы выдвигаете инициативу, затем оккупируете, а уже затем связываетесь с институциями, которые (в той или иной степени намеренно) не обратили внимания на данную ситуацию» (Малабарба 2013, 149).

Это подтверждается и опытом Латинской Америки. В Аргентине, Бразилии, Уругвае и Венесуэле рабочие всегда шли впереди партий, профсоюзов и прочих институций в том, что касается практических решений. Экспроприации, национализации, законы, финансовая и техническая поддержка всегда следовали за инициативой самих рабочих и были лишь реакцией на их прямое действие и борьбу. Это касается и производственной деятельности на захваченных предприятиях – если строго следовать букве закона, ожидать законных санкций и платить налоги, это означает, что производственная деятельность так никогда и не возобновится.

Большинство фабрик при этом вынуждены менять вид производства, зачастую из-за того, что прежний вид производственной деятельности не может продолжаться (поскольку либо оборудование было вывезено владельцем, либо из-за узкой специализации, ориентированной на узкий круг покупателей, к которому у рабочих уже нет доступа, либо рабочие сами решают сменить вид деятельности по иным причинам).

Во всех более-менее зафиксированных случаях мы видим, что аспекты экологии и устойчивого развития занимают центральное место: это и переориентация производства на переработку (на двух итальянских фабриках), переход с производства промышленного клея и растворителей к производству органических очистителей (фабрика Vio.Me в Салониках), использование органических продуктов и местного сырья, а также распространение продукции на локальном/региональном уровне (две фабрики во Франции). Рабочие рассматривают саму проблему как в широком контексте (касающемся будущего всей планеты), так и в локальном масштабе (связанном с вопросами о здоровье рабочих и окружающих сообществ). Экологические аспекты являются, таким образом, частью представлений рабочих о новом обществе, а также проявлениями практической демократии.

Оккупированные предприятия становятся также пространством, в котором развиваются и реализуются на практике новые типы социальных отношений: доверие, взаимопомощь, солидарность участников, участие и равенство – таковы лишь некоторые характеристики выстраиваемых новых социальных отношений. Возникают или новые ценности или, по крайней мере, отличные от тех, что характерны для капиталистического процесса производства. Например, если рабочие решают, что проблемы безопасности на рабочем месте действительно важны, это становится приоритетным вопросом.

Фабрики под рабочим контролем обычно налаживают тесные взаимосвязи с местными сообществами, поддерживая их и получая ответную поддержку. Они взаимодействуют с многими представителями местного населения и развивают совместные инициативы. Одновременно выстраиваются и укрепляются связи с различными социальными движениями и политическими организациями. Все вышеупомянутые предприятия напрямую связаны с социальными движениями и особенно с новыми движениями, участвовавшими в глобальном восстании, начавшемся в 2011-м. Здесь можно провести четкую параллель с Латинской Америкой, где для фабрик под контролем рабочих характерны тесные взаимосвязи с социальными движениями, а рабочие этих фабрик пользуются мощной поддержкой местных сообществ.

Связь с местными сообществами помогает также решать еще одну важную проблему. Дело в том, что происходящие изменения формы производства и принципов работы резко сократили количество рабочих, работающих полный рабочий день, как и общее количество работников на каждом предприятии. Если раньше работа и производственный процесс автоматически формировали определенную сплоченность рабочих, то современная работа оказывает разобщающее действие, поскольку рабочие одной и той же компании заключают разные контракты и обладают разными статусами. В целом всё больше и больше рабочих заставляют соглашаться на прекарные условия труда или «самозанятость» (несмотря на то, что их работа полностью зависит от «работодателя»). Как же организовать этих рабочих? Какими могут быть их средства борьбы? Именно на этот вопрос левые должны дать ответ, чтобы одержать победу над капиталом.

Итальянские фабрики Ri-Maflow и Officine Zero сформировали достаточно тесные связи с такими рабочими, предоставляя пространство прекарным и независимым работникам. В канадском Торонто мы можем наблюдать иной подход, используемый для борьбы с разобщенностью. Рабочие оккупированной фабрики здесь считают всех равными и сами себя считают частью общего широкого движения. Рабочие египетской сталелитейной фабрики Kouta послали письмо поддержки рабочим греческой фабрики Vio.Me, когда услышали об их борьбе. Макис Анагносту с фабрики Vio.Me заявляет: «Цель рабочих нашей фабрики – сформировать общеевропейскую и международную сеть, которая будет охватывать множество фабрик под рабочим контролем». И есть все основания полагать, что они достигнут своей цели.

Глава книги «Альтернативная история труда: рабочий контроль и демократия на предприятии», под редакцией Дарио Аццелини, изд. Zed Books.

Автор статьи: Дарио Азеллини

Переводчик: Дмитрий Колесник

Related Links: